В начале 1830-х годов Россия и Турция впервые за много лет стали союзниками, но такому положению вещей не суждено было долго продлиться. Спустя два десятилетия Россия и Турция вновь стали смертельными врагами. Но войны в Петербурге с Османской империей не слишком опасались, справедливо полагаясь на превосходство своих вооружённых сил.
Однако российский император Николай I не учёл, что в Европе — и в первую очередь во Франции и Британии — очень многие не хотели усиления России и считали, что надо остановить русскую экспансию в направлении Средиземного моря. А вот союзников у России не нашлось. Даже Австро-Венгрия, которую Россия спасла от развала и катастрофы во время Венгерского восстания, очень боялась возможного появления на Дунае и Балканах пророссийских славянских государств.Если же вспомнить, что формальным поводом для предъявления Турции ультиматума и последующего ввода войск в Дунайские княжества послужил спор между православными и католиками (французами) за право обладания ключами от Вифлеемской церкви, то становится очевидным: повод для вмешательства на стороне турков у французов имелся. Плюс к этому император французов Наполеон III испытывал острое желание поквитаться с Россией и отомстить за своего дядюшку Наполеона Бонапарта. При этом во Франции большое внимание уделялось польскому вопросу, но тут появлялось непреодолимое противоречие: в случае вооружённого конфликта Париж был очень заинтересован в благожелательном нейтралитете Пруссии и Австро-Венгрии, так как они тоже владели частями Польши и к этой проблеме относились весьма трепетно. Тут пришлось Наполеону III на время забыть про польский вопрос и сосредоточиться на помощи Турции.
В Британии же считали, что возможный захват Босфора и Дарданелл Россией поставит под угрозу интересы Британской империи. Поэтому Лондон и отказался от раздела Турции, предложенной русскими. Против России было настроено и общественное мнение в Британии, а некоторые горячие головы ещё задолго до начала Крымской войны намеревались применить силу против «русского медведя», которого — по мнению некоторых журналистов и политиков — следует «загнать обратно в берлогу». А знаменитый британский политик и будущий премьер-министр лорд Палмерстон, вообще считал, что от Российской империи надо отторгнуть значительные территории, включая Польшу и Кавказ. В таких условиях война становилась неизбежной и посылка британской и французской эскадр к берегам Турции, а затем и в Константинополь превращалась в открытый вызов для России. Разгром же турецкого флота в Синопской битве в Париже и Лондоне восприняли как прямое оскорбление и сигнал к решительным действиям.
Лучше многих других трагизм ситуации понимал Павел Степанович Нахимов. Он неплохо разбирался в международном положении и свой успех в Синопском сражении оценивал не только с чисто военной точки зрения. В сборнике документов и материалов, посвящённом деятельности флотоводца, приводятся пророческие его слова: «эта победа подвигнет против нас войну, ибо англичане увидят, что мы им действительно опасны на море, и поверьте, они употребят все усилия, чтобы уничтожить Черноморский флот». К сожалению, в итоге всё так и случилось.
This entry passed through the Full-Text RSS service - if this is your content and you're reading it on someone else's site, please read the FAQ at fivefilters.org/content-only/faq.php#publishers.